Автор: Глобальный директор международного движения мира и примирения Всемирного Евангельского Альянса (ВЕА), профессор, д-р Йоханнес Раймер.

1. Вместо предисловия.

Я вырос в Эстонии, в городе Кохтла-Ярве, в семье секуляризованных немцев и пришел к вере во время так называемого Таллиннского возрождения в 1970-х годах.[1] Я до сих пор помню, как смутились прихожане, когда я открыто заговорил о сексе в браке на свадьбе друга. "В церкви нельзя говорить о таких грязных вещах", - грубо прервал меня наш церковный лидер и зарекся после того вечера никогда больше не говорить о сексе на публике.

Вскоре я понял, насколько табуированной была эта тема в церкви. А позже, во время своего служения, я понял, насколько проблематичной была, а в некоторых случаях и остается, сексуальная жизнь христиан свободных церквей в общинах страны. Используя Оксфордский словарь английского языка, я понимаю секс как сексуальное выражение и способность к сексуальному удовольствию.[2]

В этой статье я рассмотрю богословские причины этого недостатка, описанные выше, которые, как я заключаю, напрямую связаны с интерпретацией соответствующей литературы в Ветхом Завете, прежде всего Песни Песней Соломона.

Я концентрируюсь на русскоязычной части общин в многонациональном Советском Союзе и, после его распада в 1991 году, в Российской Федерации. И в первую очередь я анализирую публикации Союза евангельских христиан-баптистов: Христианин", "Баптист", "Братский вестник", "Христианское слово", "Миссионерские вести" и "Логос", лишь едва касаясь украинских изданий.

2. О рецепции сексуально-этических установок в учениях евангельских свободных церквей в СССР.

Найти публикации по вопросам сексуальной этики не только советской эпохи, но и из среды членов Свободной Церкви из СССР на Западе - поистине трудная задача. Эта тема практически отсутствует в публичном дискурсе. Обзор двух первых журналов русскоязычных протестантов - "Баптист" и "Христианин", выходивших в начале XX века в Санкт-Петербурге ("Христианин") и Ростове-на-Дону/Одессе ("Баптист"), - показывает практически полное отсутствие темы брака и семьи. В первые пять лет существования журнала "Баптист" авторы комментируют множество богословских и этико-моральных тем, но в теме брака появляется лишь краткая заметка о легитимности развода.[3] В журнале Христианин материал столь же скуден.

Братский вестник,[4] важнейшее издание Союза евангельских христиан-баптистов СССР, выходившее в Москве с конца Второй мировой войны и призванное служить богословскому назиданию общин, содержит лишь отдельные и далеко не самые общие высказывания о браке, в значительной степени опуская интимную жизнь супружеских пар.

В статье по догматическим вопросам от 1948 года четко сказано, что брак - это также физический союз между мужчиной и женщиной, предназначенный для воспроизводства,[5] но что это означает в деталях, не сказано ни слова.

Автор статьи о браке утверждал то же самое двадцать лет спустя. Он также утверждает, что брак - это творение Бога, а затем переходит к упоминанию о безусловном воздержании до и во время брака. Сексуальное сожительство в браке не рассматривается.[6]

Авторы подчеркивают духовное единство пары и низводят сексуальную близость до уровня естественного инстинкта, который служит воспроизводству человечества, но в остальном может быть сильно отягощен разъедающей аморальной силой.[7] В целом любое восхищение телом другого пола, даже в браке, рассматривается как потенциальный грех.[8] Изображение обязанностей жены[9] или мужа[10] также находится в рамках филии и агапе. Эротика не обсуждается ни разу.

Только после открытия страны во времена перестройки генсека Михаила Горбачева в 1985 году появилось несколько глубоких статей о браке и семье. Примечательно, что все они были написаны иностранцами.

Особого внимания заслуживает статья американца Джона МакАртура о браке и семье под заголовком "Ваша семья".[11] Джон МакАртур представляет брак и семью прежде всего как духовный и социальный институт. Он также подчеркивает важность духовного единства в браке и практически избегает обсуждения сексуальной близости партнеров. МакАртур даже интерпретирует такие тексты, как 1 Кор. 7, в которых явно имеется в виду сексуальность, как духовное единство.

В материале известного финского радио-евангелиста Эрла Пейсти "Библейские принципы семейной жизни"[12] также нет упоминания о физической близости супружеских пар.

В изданиях БВ за последние тридцать лет есть только одна статья на тему - Иоанна Златоуста, в которой отец Церкви отстаивает полное подчинение женщины власти мужчины и рассматривает брак как прежде всего духовно-социальную конструкцию. [13]

Ни местные, ни зарубежные авторы не занимают никакой позиции по вопросу сексуальности в браке. Даже очень часто публикующиеся эстонские баптисты О. Тярк, Роберт П. Вызу, О. Ольвик и Й. Э. Тервитс выступают лишь с хорошими богословскими темами и библейскими толкованиями новозаветных текстов. За десятилетия издания БВ только Роберт Вызу однажды высказался на тему брака. Его вклад характеризуется основательной богословской работой и сосредоточен на верности в браке. Он упоминает, что брак - это Божье таинство и что сексуальность в браке не является чем-то грязным, но должна рассматриваться как дар Божий, но при этом Вызу остается довольно общим.[14]

Проблемы брака и особенно сексуальности были одной из самых больших проблем в такой стране, как Россия и Советский Союз. Авторы Свободной церкви, похоже, также осознавали это. В. К. писал в 1968 году: "Среди множества животрепещущих вопросов, волнующих верующих, вопрос о браке занимает одно из первых мест".[15] Тем не менее, БВ почти не уделяла этому вопросу внимания. Почему?

Даже в новейшем баптистском журнале "Миссионерские вести", который за почти 15 лет своего издания не раз затрагивал всевозможные актуальные социальные проблемы, нет ни слова на тему брака и семьи, не говоря уже о сексуальности как таковой. Так же мало, как и в журнале "Христианское слово" (издается с 1989 года) или в журнале "Логос" (издается с 1996 года).

Изучая публикации Федерации ЕХБ, невозможно отделаться от впечатления, что тема брака не обсуждалась публично с момента основания общин, а если и обсуждалась, то предпочтительно в духовном ключе. Я не встретил в этих общинах библейско-богословского обоснования брака.

Тем не менее, ссылки на библейскую концепцию брака появляются в некоторых документах ассоциации после 2000 года, например, в программе Библейской школы пятидесятнических церквей из Винницы (Украина) Николая Котякова. В связи с обсуждаемой здесь темой автор упоминает: a. Трехдневный сексуальный пост в браке от соответствующего празднования Вечери Господней с обоснованием из 1 Царств 21:4-5; 1 Коринфянам 7:6 и Исход 19:15.[16] Оправдания текстами из ВЗ кажутся несколько странными; б. Запрет на добрачные сексуальные отношения, оправданный Евр. 13:4.[17] Автор толкует Песнь Песней исключительно аллегорически по отношению к Христу и Его Церкви. Любое упоминание эротических мотивов исключено.[18] Петр Новорок, пятидесятнический епископ из Украины, в своей статье "Кто есть невеста Христова", опубликованной в этом году, толкует ее очень схожим образом.[19]

3. Отсутствие библейской основы.

Заметное молчание публично представленных голосов евангельских христиан, баптистов и пятидесятников на тему брака и сексуальности, а также очевидное отсутствие библейско-богословского обоснования христианского брака свидетельствует об огромном недостатке. Когда я начал преподавать на эту тему на своих семинарах в 1990-х годах, реакция была с одной стороны положительной. Мне с большим энтузиазмом говорили, что люди наконец-то услышали, что Библия говорит на эту жизненно важную тему. Но была и резкая критика со стороны некоторых церковных лидеров. Записанные в 1996 году в Бресте (Беларусь) кассеты об эротическом сожительстве в браке вскоре разошлись баснословным тиражом в 400 000 экземпляров. Никто не может сосчитать, сколько раз она передавалась от человека к человеку. А книги о мастурбации[20] и порнографии[21] также быстро достигли больших тиражей и распространения.

Только перевод западных произведений на русский язык и их распространение в стране стали удовлетворять спрос.[22] Но и здесь местные голоса остались в стороне. В кругах русскоязычных членов Свободной Евангельской Церкви до сих пор нет уверенности в том, следует ли затрагивать эту тему и каким образом. Кажется, что новозаветная основа для адекватного богословского фундамента позитивного богословия сексуальности слишком тонка. А доступ к Ветхому Завету, похоже, заблокирован глубоко укоренившимся толкованием соответствующих ветхозаветных текстов. Это становится очень очевидным на примере восприятия Песни Песней.

 Песнь Песней - толкование, которое имеет последствия.

Прежде всего - я не нашел никакого толкования Песни Песней в публикациях ЕХБ. Только два автора написали о Соломоне и его мудрости за всю долгую историю БВ с 1945 по 2024 год, но ни Песнь Песней, ни мудрость на тему сексуальности в этих материалах не упоминаются.[23] Однако на практике я неоднократно слышал толкования этого текста, в которых постоянно используется аллегорическое толкование.

Эта интерпретация восходит к иудейским образцам.[24] Раввины толковали Песнь Песней как песнь любви Яхве и Израиля.[25] Христианские отцы церкви, такие как Ориген, Григорий Нисский, Августин и другие, последовали их примеру и  использовали образ любви Христа и Его Церкви.[26] Действительно, отрывки Нового Завета, в которых говорится о Церкви Иисуса как о невесте Мессии, дают основания для такого толкования (ср. Мф 9:15, 22:1 и далее; 25:1 и далее; Ин 3:29; 2 Кор 11:2; Еф 5:29 и далее; Откр 12:1 и далее; 19:7 и далее; 21:2.9 и далее, 22:17 и далее). Кроме того, высказывания Нового Завета о любви между мужчиной и женщиной во многом соответствуют высказываниям Песни Песней. Здесь, как и там, речь идет о "личном, целостном характере любви", и "в обоих случаях подчеркивается целомудрие и чистота любви".[27]

В русской православной рецепции текста толкователи последовательно придерживаются аллегорического толкования Песни Песней как представления об отношениях между Иисусом и Его Церковью, изложенного Отцами Церкви. [28]

Помимо классического православного аллегорического толкования Песни Песней в России, определенную роль сыграло и пиетистское влияние, поскольку протестантизм, и в частности пиетизм, характеризуется большим нежеланием толковать Песнь Песней натуралистическим образом. И Мартин Лютер, и Иоанн Кальвин продолжили духовное толкование Песни Песней, характерное для Средневековья. А для пиетизма особую роль сыграл мотив интимной любви между Иисусом и Его Церковью.[29]

Только в последнее время подавляющее большинство библейских комментаторов в значительной степени отвергли аллегорическое толкование Песни Песней.[30] Лонгман, задаваясь вопросом, почему христианская традиция так долго придерживалась чисто аллегорического толкования Песни Песней, пишет:

"Они искренне считали, что откровенная сексуальность Песни противоречит остальной Библии, и поэтому использовали аллегорическое толкование, чтобы изменить ее поверхностный смысл в соответствии с тем, чему, по их мнению, учит остальная часть Библии".[31]

Поэтому в истории церкви Песнь Песней, как правило, не использовалась для обсуждения теологии сексуальности.[32] Сексуальные отношения в браке были узаконены только с целью деторождения.[33]

Только после XII века положительное отношение к сексуальности и похоти встречается в трудах западных теологов, прежде всего Абеляра и Фомы Аквинского. "У Фомы сексуальность становится важнейшим фактором развития эмоциональных отношений".[34]

Реформаторы в значительной степени приняли эту позицию, в то же время сохраняя практику сексуальной любви, которая была фундаментально связана с браком. Мартин Лютер изложил свои взгляды на брак в трактате "О супружеской жизни", в котором он бескомпромиссно указал, что брак следует понимать, как Божье назначение, а сексуальность - это Божий дар, и поэтому сексуальное влечение в браке не следует понимать, как грех сам по себе, но как благо в рамках Божьего назначения. Он также ссылался на Песнь Песней Соломона. Даже если он не полностью отказался от аллегорического толкования. [35]

А Джон Кальвин трактовал брак как особый завет, предписанный Богом и потому подчиненный Божьему повелению во всех вопросах, включая сексуальность. Он не мог увидеть в нем ничего принципиально греховного.[36] С другой стороны, толкование Кальвином Песни Песней вызывает споры. Похоже, он использует как литературное, так и аллегорическое толкование в понимании Отцов Церкви.[37]

Первые анабаптисты, которые, с одной стороны, дистанцировались от идей брака Римско-католической церкви, а с другой - представляли высокий идеал духовного брака между Христом и его невестой, Церковью, и напрямую переносили этот идеал в практику брака между мужчиной и женщиной, вскоре столкнулись с сексуальными отклонениями, которые проявлялись во все новых вариациях и вызывали волнения в общинах.[38] Даже среди меннонитов в России духовное пробуждение в середине XIX века сопровождалось сексуальными отклонениями в так называемом "движении радостных".[39] Преодоление этого разврата, вероятно, также привело к широко распространенному безмолвию в вопросах сексуальности среди немецких, а затем и русских членов Свободной церкви в России.

5. Срочно нужны богословские рекомендации.

Анализ сексуально-теологических основ брака в русскоязычных кругах Евангельской Свободной Церкви выявил глубокий разрыв между потребностью в учении и существующими сексуально-этическими проектами. Необходима соответствующая ориентация.

И в этом можно и нужно опираться на ветхозаветную литературу мудрости, прежде всего на Песнь Песней Соломона. Разумеется, чтобы обнаружить в этом тексте нечто похожее на библейскую концепцию любви, нам придется в корне отказаться от многовековой аллегорической традиции толкования и позволить тексту говорить самому за себя.

Начиная с рабби Акивы (ок. 50-135 гг. н. э.) и до "XVII века преобладало аллегорическое толкование".[40] Рабби Акиба понимал Песнь Песней "как образ любви Бога к Израилю".[41] Отцы Церкви, например Ориген, Иероним, Григорий Нисский, Григорий Великий и Августин, приняли это аллегорическое прочтение, с той разницей, что они понимали Песнь Песней как образ любви Иисуса Христа к своей Церкви.[42]

На примере Оригена Гаррет отмечает, что аллегорические толкования Отцов Церкви часто выглядели весьма произвольными. Ориген не заботится о логической структуре связей, которые он устанавливает; он собирает серию библейских цитат, которые он упорядочивает по слову в Библии, следуя модели конкорданса. В итоге получается серия библейских цитат, которые охватывают широкий спектр тем, но не имеют реальной связи с рассматриваемым текстом. Зачастую между цепочками ассоциаций, которые он создает, и текстом соответствующего гимна нет никакой осмысленной связи - или даже аллегорической интерпретации этого текста. [43]

Насколько произвольным может быть такое толкование, показывает пример Ипполита, который понимал две груди женщины в Песн. 4:5 символически как Ветхий и Новый Заветы.[44]

В самой книге Песне Песней нет никаких указаний на то, что ее следует понимать аллегорически. Пророки в Ветхом Завете обычно давали намеки на то, что что-то следует понимать аллегорически (Ос. 1:2; Ис. 62:6), но в Песне Песней таких намеков нет.[45] Напротив, Песнь Песней "от первой до последней строки настолько без Бога и без всякой религии",[46] что ее трудно втиснуть в рамки теологических догм.

Типологическое толкование также подвержено этой опасности. И здесь духовный уровень быстро перекрывает фактический уровень текста, делая завет с Богом главным, а брачный завет - второстепенным.[47] Штайнберг указывает на то, что любовь между мужчиной и женщиной - это не просто образ, а скорее выражение завета с Богом. "Брак - это вера в действии", - пишет автор.[48] Песнь Песней "говорит о брачном завете, а не о завете с Богом".[49] И поскольку это так, а не иначе, аллегорический и типологический подходы к Песни Песней можно считать менее актуальными, в то время как литературное прочтение приобретает все большее значение и позволяет читателю Библии прийти к позитивному отношению к вопросу эротики и сексуальности в браке

Лонгман справедливо пишет: "Песнь Песней - это сборник песен на общую и, как правило, эротическую тему, [...] искусно соединенных вместе аллюзиями и повторением ключевой лексики, но не предлагающих никакой повествовательной линии, проходящей через все произведение". [50]

Песнь Песней - "прекраснейшая из всех песен"[51] , хотя она, несомненно, является "самой трудной книгой Ветхого Завета"[52] . Священная книга, которая беззастенчиво воспевает красоту мужского и женского тела.[53] Где, если не здесь, верующие в Библию могут найти ответы на вопросы о том, как относиться к сексуальности так, чтобы это было угодно Богу? Благочестивые переосмысления, аллегорические или типологические ухищрения, призванные придать Песни Песней библейское достоинство, только мешают. Мы должны позволить тексту говорить самому за себя.

Попытки такого рода ясно показывают, что подобная интерпретация может быть успешной и в рамках библейского канона.[54] Сегодня литературная интерпретация текста в значительной степени доказала свою обоснованность, правдоподобность и адаптированность к библейскому канону среди библейских ученых. Гельмут Эгелькраут подчеркивает, что Песнь Песней не желает ничего иного, "как изобразить богатство и глубину любви между мужчиной и женщиной, которая является даром Божьей любви".[55] Книга относится к литературе мудрости, поскольку в ней речь идет о взаимодействии людей, "именно о любви между мужчиной и женщиной". [56]

Мой коллега из Теологического университета в Эверсбахе (Германия) Юлиус Штайнберг считает Песнь Песней завершением серии книг мудрости, состоящей из четырех книг: Иова, Притчей, Екклесиаста и Песни Песней. Серия начинается с примирения со страданием и заканчивается кульминацией радости жизни.[57] Песнь Песней наполняет конкретным содержанием призыв Екклесиаста наслаждаться жизнью (Ekkl. 9:7-9). Песнь Песней - это приглашение "с благодарностью принять любовь между мужчиной и женщиной из рук Бога, наслаждаться ею и сознательно жить и формировать ее".[58]

Песнь Песней - это сборник любовных стихов, но это не значит, что он богословски незначителен. Песнь Песней подчеркивает важность любви между мужчиной и женщиной. Хотя Песнь Песней посвящена именно эротической любви, важность любви можно распространить на все отношения в жизни. Иисус (Мф. 22:37-40) и Павел (1 Кор. 13:2+13) также подчеркивают приоритет любви. Центральное место любви в библейском каноне, в свою очередь, указывает на то, что сам Бог есть любовь (1 Иоанна 4:8). Лонгман метко описывает важность Песни Песней:

"Церковь склонна делать тему сексуальности, табуированной; о ней редко говорят или обсуждают в христианском сообществе. Песнь Песней, однако, утверждает важность любви и секса и дает ободрение и платформу для открытого разговора о сексе среди Божьего народа".[59]

Песнь Песней решительно выступает за гетеросексуальную верность, целостность, преданность, постоянство и исключительность и, таким образом, косвенно противостоит беспорядочным половым связям. Любовь, которая прославляется, - это любовь между женщиной и мужчиной.[60] Песнь Песней прославляет любовь между двумя партнерами, которая является взаимной, исключительной, совершенной и прекрасной и выражается в сексуальном союзе.[61] Здесь представлены все темы, составляющие библейское богословие сексуальности. 

Требуется мужество.

Русскоязычные протестантские общины остро нуждаются в богословских руководствах на тему сексуальности и, в частности, физической любви и секса в браке. Накопившиеся здесь проблемы больше нельзя игнорировать. Протестантские голоса из-за рубежа указывают путь,[62] но необходимы и отечественные голоса. Опрос, проведенный 6.07.2024 в Теологической семинарии евангельских христиан-баптистов в Москве, показал, что в Федерации и общинах эта тема все еще табуирована.[63] Потребуется мужество, чтобы вывести эту тему из зоны табу.

Как можно сформулировать теологию сексуальности с помощью Песни Песней? Несколько недавних проектов указывают на этот путь.[64] Все они предполагают, что такое богословие может быть успешным, если книга будет последовательно рассматриваться и интерпретироваться как поэзия мудрости о любви между женщиной и мужчиной.[65]  Об этом пишет Юлиус Штайнберг:

"Ветхозаветные мудрецы учатся на основе наблюдений (эмпирическая эпистемология). Они стремятся уловить типичное (парадигматический подход) и постичь неотъемлемые законы человеческого взаимодействия. Их выводы должны помочь им успешно строить свою жизнь. Подход мудрецов только на первый взгляд профана: призывая "бояться Яхве" (Пр. 1:7 и др.), мудрецы ставят себя в рамки заветных отношений между Богом и Его народом.

Песнь Песней вполне аналогична: сначала она просто наблюдает за тем, что происходит, когда мужчина и женщина влюбляются, и записывает типичные вещи. Однако затем в заклинаниях (Песни Песней 2:7; 3:5; 8:4) прямо ставится вопрос о том, что "радует" любовь. Они предлагают читателю использовать Песнь Песней для размышления о некоторых законах, присущих любви, и вести себя соответствующим образом, чтобы любовь была успешной. В этом отношении Песнь Песней является ярким примером подхода к познанию, основанного на мудрости". [66]

Следуя подходу, Щтайнберга мы в силе сформулировать несколько важных элементов для богословия сексуальности.

1. Песнь Песней помогает верующему в Бога понять, что в конечном итоге представляет собой любовь между мужчиной и женщиной. Песнь Песней описывает любовь как стихийную силу, заложенную в человека Творцом, которая является частью его природы и сильна, как смерть (Песнь Песней 8:6-7). В то же время она напоминает сад, которым можно не только наслаждаться, но и формировать его. Таким образом, это живое пространство, в котором человек может и должен взять на себя ответственность за собственное счастье. Именно здесь формируется личность человека и прокладывается его путь, который также определяется его путем к партнеру, а затем и с партнером.[67] Таким образом, любовь между мужчиной и женщиной - это характеристика человека, пространство его существования и формирующая сила его истории в мире.
2. Песнь Песней помогает верующему в Бога человеку понять ценность эротической любви между мужчиной и женщиной. И поначалу поражает, как книга прославляет любовь. Образы похоти и наслаждения буквально переполняют ее. Любовь, очевидно, призвана радовать людей, доставлять удовольствие, вызывать похоть и удовлетворять. Два партнера тесно и неразрывно связаны друг с другом (Песнь 2, 16; 6, 3; 7, 11), партнерство скреплено навеки (8, 6), удовольствия любви наслаждены (2, 4; 5, 1; 7, 13). Разумеется, в рамках установленных отношений. А отношения, очевидно, важнее всего. В Песне Песней не говорится ни о какой цели эротизма, например, о деторождении. На это можно лишь намекнуть. Прежде всего, любовь - это двусторонние отношения между мужчиной и женщиной. Что из этого получается, можно обсудить в другом месте. А она прославляется как "мирская вещь". Эротика ни в коем случае не является духовным экзотизмом. Она происходит физически, здесь и сейчас. В этом ее ценность. Поразительно, как Песнь Песней говорит о гендерных ролях в терминах партнерства.[68] Хотя мужчине здесь также приписывается некая роль лидера, все остальное основано на взаимопонимании - любви.
3. Песнь Песней побуждает влюбленных формировать свою любовь друг к другу. И фактической предпосылкой для этого является открытое восприятие красоты друг друга. Телами друг друга любуются, их разглядывают, к ним прикасаются и наслаждаются. Здесь ничего не происходит в темных комнатах, все наполнено светом и может быть открыто для наслаждения. И это дает влюбленным слова, песни любви, которые подтверждают их привязанность и углубляют их дружбу. Таким образом, влюбленные могут с нетерпением ждать друг друга и ждать, пока любовь не созреет.[69]

Эти и подобные наблюдения позволяют понять, в чем заключается особое значение книги для формулирования адекватного библейского богословия сексуальности. Песнь Песней изображает эротическую любовь между мужчиной и женщиной в творческом идеале Бога, не упоминая одновременно о всевозможных подводных камнях. Она описывает "бытие сексуальности"[70] без одновременного указания на возможные подводные камни. И это именно то, что должно сделать богословское основание для современных церквей.